Мысли вслух после совещания по вопросам проведения лососевой путины-2020

Точнее, прошло двадцать четыре года с того времени, когда горбуша начала свое возвращение в камчатские реки.

Это случилось в 1996 году. Неожиданно для всех. Но это было лишь началом.

Лососевый шквал, обрушившийся на Камчатку в следующем 1998 году, уже вызвал такую панику во всех рыбохозяйственных (в том числе и в научных) центрах и органах власти, что пороть горбушу на икру была призвана вся Камчатка. И именно тогда случились две страшные беды, которые не дают нам всем покоя и по сей день – крупномасштабное браконьерство, нацеленное на икряной бизнес, и озверение диких медведей, перешедших на кормление даровыми тухлыми рыбными отходами и потерявшими всякий страх перед человеком, превращаясь в людоедов…

С точки зрения истории рыбного промысла на Камчатке – это неожиданностью не было. Камчатка переживала нечто подобное в 1983 году, когда в результате введения 200-мильных морских экономических зон был значительно ослаблен пресс японского дрифтерного промысла камчатских лососей и горбуша хлынула на родные нерестилища Камчатки.

Тогда этот горбушевый вал остановить было нечем и некому – после лососевой дрифтерной катастрофы 1950-х годов от рыбоконсервных заводов и рыбоперерабатывающих баз, построенных и советскими, и японскими инженерами практически ничего уже не осталось – одни руины, за несколькими исключениями, которые погоды уже не делали.

Тот лососевый вал был сокрушительным и трагичным – потребовалось долгих тринадцать лет, чтобы горбуша восстановила свои запасы.

Но когда в 1996 году она пришла в камчатские реки – Камчатка снова, как и в 1983 году, была не готова освоить эти объемы.

И нужно признать тот факт, что само население Камчатки, бросившееся на заготовку икры, во многом смягчило, а то и предотвратило последствия, которые могли бы быть столь же страшными, как и в 1983 году.

Прошло 24 года.

И снова рыбохозяйственная наука не смогла дать реальный прогноз подхода горбуши на нерест.

Для восточной Камчатки путина-2020 оказалась провальной.

Говорят, что провальной она была и на Чукотке, и на Аляске.

Не знаю. Но для Аляски промысел горбуши не имеет такого экономического значения, как для Камчатки.

Прогноз «оправдался» только на четверть. Так что это за прогноз, в результате которого рыбопромышленные компании сработали в минус?

И самое главное – кто в ответе за то, что рыбопромышленники понесли серьезные экономические потери?

Ответ, который прозвучал, -- нужны новые финансовые вливания в рыбохозяйственную науку со стороны рыбопромышленников.

То есть не рыбохозяйственная наука виновата в прогнозе, который и прогнозом назвать нельзя, а рыбопромышленники, которые в этот прогноз, который прогнозом назвать нельзя, не доложили миллионы своих рублей?!

А что бы изменилось, вложив они в него еще несколько десятков или сотен миллионов?

Сделали бы прогноз на эту сумму? Как это было не так еще и давно.

Или в ситуации, когда, например, реке Камчатке грозит (по мнению науки) экологическая катастрофа, оставляют морские ставные невода, нацеленные на массовое изъятие лососей, но закрывают промысел на самой реке Камчатке, который, в отличие от морских ставных неводов, позволяет регулировать промысел лососей гораздо более тонко, точно и, главное, прозрачно.

Но наука «думает» иначе. Или «думают» за нее…

Поэтому рыбохозяйственную науку на Камчатке нужно лечить не деньгами. Диагноз тут другой – кризис научных умов. В том числе и в результате непомерных денежных вливаний.

Я, за многие годы своей работы в камчатской журналистике, встречался со многими корифеями рыбохозяйственной науки Камчатки и писал о их преданности науке. Сегодня мне писать не о ком.

И итог такой «научной» деятельности должен был проявиться – это и есть прогноз по восточной Камчатке, высосанный из пальца.

И, главное, никого этот несбывшийся прогноз не ошеломил, не обескуражил, и даже… не удивил.

Потому что все знали, что когда-то это должно было случиться, проявиться, выявиться…

И на совещании ни один из рыбопромышленников не задал представителю науки ни одного вопроса.

Вторая часть совещание была посвящена вопросам рыбоохраны.

Собственно, ничего нового, что я слышал на подобных совещаниях в течение всех этих 24-х исторически рекордных по вылову рыбу лет я не услышал, хотя ситуация, на мой взгляд, изменилась в корне.

Если в течение этих рекордных по выловы лососей лет массовое браконьерство снимало верхнюю планку возможного переполнения нерестилищ (что было, если объективно, во благо воспроизводства), то теперь браконьерство нацелено не на верхнюю, а на нижнюю планку заполнения нерестилищ, ибо верхней планки уже просто-напросто не существует в силу пока еще неизвестных никому (в том числе и науке) причин.

Никто еще (в том числе и в науке) не провел анализ реальной доли браконьерского промысла в общем объеме вылова лососей нашего края.

Когда-то, еще в советские времена, в рыбоохране существовало мнение (не знаю на чем оно было основано), что органами рыбоохраны пресекается всего 3 процента от фактического браконьерского вылова.

На совещании было озвучено, что только через авиапассажирские перевозки, ежегодно вывозится 500 тонн нелегальной икры. И при этом никто ни на Камчатке, ни в стране не знает, сколько икры и рыбы лососевых видов, добытых незаконным путем, вывозится морским транспортом с камчатских побережий. Сколько браконьерской икры пересылается в почтовых отправлениях.

За 24 прошедших года ни один из органов, которым государство поручило охрану ВБР, -- в составе Росрыболовства или в составе пограничных сил ФСБ – не удосужился определить значение своей службы в деле охраны ВБР.

На совещании назывались в порядке информации различные цифры, которые не отражают ни сути рыбоохранной деятельности, ни значения браконьерского промысла в экономике нашего полуострова.

Уже почти тридцать лет глупейшим указом президента Ельцина органы рыбоохраны России разорваны на две неравные части. Не буду вдаваться в подробности, но комичнее ситуации не придумаешь, когда с морской стороны лососей имеют право охранять ТОЛЬКО пограничники, а не с морской – ТОЛЬКО сотрудники Росрыболовства, и браконьеры при появлении инспекторов рыбоохраны в массовом порядке переходят на морскую сторону, а при появлении пограничников – на речную. Маразм. Но он только год от года крепчает.

Уже тридцать лет из года в год правоохранительные, природоохранные и общественные организации говорят о том, что необходимо ВВЕСТИ ЗАПРЕТ на оборот рыбы и икры, добытой незаконным путем, как экономической основы браконьерства, исходя из простой житейской логики, что спрос рождает предложение, а не наоборот. А воз и ныне там. Почему?

А вы не догадываетесь?

Вы не догадываетесь, сколько правоохранительных, природоохранных и общественных структур живут за счет коррупционной связи с браконьерами, являясь, по существу, камчатской крышей местной рыбной мафии, блокирующей в зародыше всякое посягательство на этот самый оборот рыбы и икры, приносящий им главные их доходы в обход государственной службы и общественного признания.

Все последние годы на этих совещаниях говорится о незаконно действующих рыбоперерабатывающих предприятиях, осуществляющих свою деятельность за счет скупки браконьерской добычи, о существовании в каждом поселке Камчатки пунктов сбора икры.

И что. А ничего. Как было – так и есть. Рыбопромышленные предприятия проверяют, контролируют, штрафуют. А этим – хоть бы хны. О них только говорят на высоких совещаниях высоким срывающимся от волнения голосом. Ведь надо же о чем-то говорить.

Давно уже, и стало притчей во языцех, говорится о том, что лицензия на рыболовство превратилась в индульгенцию на браконьерство. Хозяева участков для любительского рыболовства, «выигранных» (за большие деньги и столь же большой блат) на конкурсах, кроме как печатанием лицензий, количество которых давно уже не является документом строгой отчетности, не занимаются. Не создается никакая инфраструктура, не осуществляется никакой контроль за пользователями этих лицензий, на которые можно рыбачить всю путину, так как никто их не отмечает. В период хода чавычи (лимит на вылов которой самый мизерный) рыбаков с законными лицензиями на реке Большой столько, что и яблоку негде упасть – и ни у какой рыбоохраны не появляется никаких вопросов по поводу того, что происходит на самом деле.

Из года в год столь же бурно (на словах) обсуждается и тема, связанная с коренными народами Камчатки, которые, по общему признанию сторон, являются браконьерами номер один.

При этом не приводятся ни факты, ни доказательства – одни лишь рассуждения.

И так из года в год – хотя проблема, связанная с коренными малочисленными народами Севера, как и проблема доступа к лососям всему остальному населению Камчатки – животрепещущая, кричащая, отчаянная.

Нормальным людям, которые в соответствии со своими естественными потребностями питаться рыбой, хотят ее ловить, -- доступ к рыбе, как правило, закрыт.

В магазинах, особенно в камчатских поселках, рыбу не купишь. Только за редким исключением.

И уж если мы берем за образец цивилизованные страны с ее культовыми Соединенными Штатами Америки, то не мешало бы изучить опыт соседней и исторически нам близкой Аляски, где каждый житель этого штата (проживший не менее одного года) имеет право добыть (БЕСПЛАТНО) энное количество лососей для личного потребления. Если же он использует это свое право в коммерческих целях, его ждет уголовное наказание. Пряник и кнут – замечательное воспитательное средство для ликвидации браконьерства среди той категории населения, которая имеет СОВЕСТЬ и лишь вынуждена заниматься браконьерством в силу противостояния тем российским законам, которые не позволяют этому человеку быть НОРМАЛЬНЫМ.

И последнее, о чем на совещании даже не упомянули, -- о ценах на камчатскую рыбу и особенно на икру.

И это ли не мотивация для всех НОРМАЛЬНЫХ камчатцев морально поддерживать тех людей, кто занимается незаконным выловом рыбы и продает свою продукцию по гораздо более низким ценам, нежели она продается на законных основаниях.

Алчность, застилающая разум камчатским рыбопромышленникам, провоцирует наш камчатский народ на браконьерство. Браконьерство снимает нижнюю планку заполнения нерестилищ или вообще очищает эти нерестилища от воспроизводителей, -- и каков итог ожидает на всех в Стране рыбы и рыбоедов?

Не пора ли всем нам, без исключения, и особенно тем, кому это поручено государством, включить мозги и понять, что мы, возможно, находимся на краю пропасти – новой экологической лососевой катастрофы.

Результатом лососевой трагедии 1950-1970-х годов стало исчезновение 9/10 всех населенных пунктов восточной и западной Камчатки.

Что может произойти, если беда в третий уже раз постучится в наши двери?

Сергей Вахрин,
президент Камчатского регионального
общественного фонда «Сохраним лососей ВМЕСТЕ!